Детские сказки онлайн. Бианки В. В. Художественные произведения Бианки о животных. Лето. Мир Животных Чтение текста целиком

Удивляюсь на раков - до чего много, кажется, напутано у них лишнего: сколько ног, какие усы, какие клешни, и ходит хвостом наперед, и хвост называется шейкой. Но всегда более дивило меня в детстве, что когда раков соберут в ведро, то они между собой начинают шептаться. Вот шепчутся, вот шепчутся, а о чем - не поймешь.

И когда скажут: «Раки перешептались», это значит - они умерли и вся их рачья жизнь в шепот ушла.

В нашей речке Вертушинке раньше, в мое время, раков было больше, чем рыбы. И вот однажды бабушка Домна Ивановна с внучкой своей Зиночкой собрались к нам на Вертушинку за раками. Бабушка с внучкой пришли к нам вечером, отдохнули немного - и на реку. Там они расставили свои рачьи сеточки. Эти рачьи сачки у нас все делают сами: загибается ивовый прутик кружком, кружок обтягивается сеткой от старого невода, на сетку кладется кусочек мяса или чего-нибудь, а лучше всего кусочек жареной и духовитой для раков лягушки. Сеточки опускают на дно. Учуяв запах жареной лягушки, раки вылезают из береговых печур, ползут на сетки. Время от времени сачки за веревки вытаскивают кверху, снимают раков и опять опускают.

Простая это штука. Всю ночь бабушка с внучкой вытаскивали раков, наловили целую большую корзину и утром собрались назад, за десять верст к себе в деревню. Солнышко взошло; бабушка с внучкой идут, распарились, разморились.

Им уж теперь не до раков, только бы добраться домой.

Не перешептались бы раки, - сказала бабушка.

Зиночка прислушалась.

Раки в корзинке шептались за спиной бабушки.

О чем они шепчутся? - спросила Зиночка.

Перед смертью, внученька, друг с другом прощаются.

А раки в это время совсем не шептались. Они только терлись друг о друга шершавыми костяными бочками, клешнями, усиками, шейками, и от этого людям казалось, будто от них шепот идет. Не умирать раки собирались, а жить хотели. Каждый рак все свои ножки пускал в дело, чтобы хоть где-нибудь найти дырочку, и дырочка нашлась в корзинке, как раз чтобы самому крупному раку пролезть. Один рак вылез крупный, за ним более мелкие шутя выбрались, и пошло, и пошло: из корзинки - на бабушкину кацавейку, с кацавейки - на юбку, с юбки - на дорожку, с дорожки - в траву, а из травы - рукой подать речка.

Солнце палит и палит. Бабушка с внучкой идут и идут, а раки ползут и ползут. Вот подходит Домна Ивановна с Зиночкой к деревне. Вдруг бабушка остановилась, слушает, что в корзинке у раков делается, и ничего не слышит. А что корзинка-то легкая стала, ей и невдомек: не спавши ночь, до того уходилась старуха, что и плеч не чует.

Раки-то, внученька, - сказала бабушка, - должно быть, перешептались.

Померли? - спросила девочка.

Уснули, - ответила бабушка, - не шепчутся больше.

Пришли к избе, сняла бабушка корзинку, подняла тряпку:

Батюшки родимые, да где же раки-то?

Зиночка заглянула - корзина пустая.

Поглядела бабушка на внучку - и только руками развела.

Вот они, раки-то, - сказала она, - шептались! Я думала - они это друг с другом перед смертью, а они это с нами, дураками, прощались.

Виталий Бианки

Музыкант

Старый медвежатник сидел на завалинке и пиликал на скрипке. Он очень любил музыку и старался сам научиться играть. Плохо у него выходило, но старик и тем был доволен, что у него своя музыка. Мимо проходил знакомый колхозник и говорит старику:

Брось-ка ты свою скрипку-то, берись за ружье. Из ружья у тебя лучше выходит. Я сейчас медведя видел в лесу.

Старик отложил скрипку, расспросил колхозника, где он видел медведя. Взял ружье и пошел в лес. В лесу старик долго искал медведя, но не нашел даже и следа его.

Устал старик и присел на пенек отдохнуть.

Тихо-тихо было в лесу. Ни сучок нигде не треснет, ни птица голосу не подаст. Вдруг старик услыхал: «Дзенн!..» Красивый такой звук, как струна пропела.

Немного погодя опять: «Дзенн!..»

Старик удивился: «Кто же это в лесу на струне играет?»

А из лесу опять: «Дзенн!..» - да так звонко, ласково.

Старик встал с пенька и осторожно пошел туда, откуда слышался звук. Звук слышался с опушки.

Старик подкрался из-за елочки и видит: на опушке разбитое грозой дерево, из него торчат длинные щепки. А под деревом сидит медведь, схватил одну щепку лапой. Медведь потянул к себе щепку и отпустил ее. Щепка выпрямилась, задрожала, и в воздухе раздалось: «Дзенн!..» - как струна пропела.

Медведь наклонил голову и слушает.

Старик тоже слушает: хорошо поет щепка!

Замолк звук, - медведь опять за свое: оттянул щепку и пустил.

Вечером знакомый колхозник еще раз проходит мимо избы медвежатника. Старик опять сидел на завалинке со скрипкой. Он пальцем дергал одну струну, и струна тихонечко пела: «Дзинн!..»

Колхозник спросил старика:

Ну что, убил медведя?

Нет, - ответил старик.

Что ж так?

Да как же в него стрелять, когда он такой же музыкант, как и я?

И старик рассказал колхознику, как медведь играл на расщепленном грозой дереве.

Лупленый бочок

Думаете, все зайцы одинаковые, все трусы? Нет, зайцы тоже разные бывают. Спросите вот моего сынишку, какого мы раз поймали скандалиста.

Мы были на охоте в лесу. Втроем: сынишка, я и Джим. Джим - это собачка наша. Коротконожка, уши до земли, хвостик куцый. Замечательная охотничья собачка, хоть и старенькая: всякую дичь разыщет, на крыло поднимет, а подстреленную поймает, схватит и осторожно, не помяв ни перышка, подаст прямо в руки. Необыкновенно умный и добрый у нас Джим. С другими собаками не дерется, никого никогда не кусает, всем знакомым людям при встрече хвостиком часто-часто машет и, знаете, так по-собачьи, приветливо улыбается.

На охоте мы были сухой осенью, - уже лист с деревьев падал, а дождей больших еще не было. В это время охотиться в лесу всего трудней: высохший лист гремит под ногами, дичь тебя далеко слышит и видит сквозь поредевший кустарник и, не допустив, улетает.

Вдруг слышу: Джим залаял, залаял в кустах - и вдруг замолк.

«На кого это он?» - думаю. И приготовился стрелять.

Но оттуда, из кустов, никто не вылетел.

А сынишка уже там - и кричит мне из кустов:

Папа, папа, беги скорей! Кого Джим-то в плен взял!

Я - к ним. И вижу: Джим лежит врастяжку на земле, а передними лапами зайчонка прижал к листьям, держит его. Зайчонок верещит отчаянно, Джим хвостиком часто-часто виляет, а сынишка мой стоит над ним - и не знает, что ему делать.

Я подошел, взял зайчонка у Джима. Держу зайчонка двумя пальцами за шиворот, - он еще пуще верещит, лапками от меня отбивается.

Сынишка говорит:

Это он на тебя сердится. Кричит: «Как ты смеешь меня - такого маленького - обижать!»

И вправду похоже было, что зайчонок что-то эдакое кричал.

А Джим на задние лапы встал, передними мне в колени уперся и лижет зайчонка: успокаивает его, - что, значит, не бойся, не таковские мы, ничего плохого тебе не сделаем.

Тут вдруг сынишка говорит:

Смотри, папа, у него левый бочок лупленый.

Смотрю: на левом боку у зайчонка плешинка. Шерсть содрана, голая кожа - с пятак кружок.

Эге! - говорю. - Да ведь это мне знакомый зайчишка! Он у дяди Сережи сбежал. Полезай-ка, дружок, в карман.

Осторожно его под пузечко перехватил и сунул в свою охотничью куртку, в спинной карман. Такой у меня карман есть в куртке во всю спину, а по бокам - пуговицы. Очень удобно в нем стреляную дичь носить и всякую всячину, что, бывает, на охоте попадается.

Зайчонку там темно, тепло, - он и притих.

И сразу мы домой пошли.

По дороге мне пришлось, конечно, все подробно рассказать сынишке: откуда я этого зайчонка знаю и отчего у него бочок лупленый.

Дядя Сережа - приятель мой, тоже охотник, живет на краю деревни, у самого леса. Зайчонка он поймал недели три назад - совсем еще крошкой - у себя в саду под кустом смородины. Этот зайчонок из листопадничков. У зайчих первые зайчата родятся весной, когда еще снег корочкой - наст. И называются они настовичками. А последние в году родятся осенью, когда уже лист с деревьев начинает падать. Их охотники так и зовут - листопадничками.

Сделал и прислал Кайдалов Анатолий.
_____________________

Жили старик со старухой. Было у них два сына. Старшего звали Тойво-неулыба. Хороший он был, работящий, только очень уж хмурый. Никогда не засмеётся, никогда не запоёт, одно знает - трубку курит, пыхтит. Рыбу на озере ловит - молчит, лыжи мастерит - молчит. Вот он какой был, Тойво-неулыба… А младшего звали Матти-весельчак. Хороший он был парень. Работает - песни поёт, разговаривает - весело смеётся. Умел он и на гусельках-кантеле играть. Как начнёт струны пощипывать, как заиграет плясовую - никто не устоит, сами собой ноги в пляс идут. Вот он какой был, Матти-весельчак…
Поехал раз Тойво-неулыба в лес по дрова. Отвёл сани в сторону, выбрал сосну хорошую и давай её рубить. Пошёл по лесу стук и треск. А возле той сосны медвежья берлога была. Проснулся хозяин-медведь.
- Это кто стучит, мне спать не даёт?
Вылез из берлоги, глядит: парень сосну рубит - щепки во все стороны летят! Шапка до бровей, брови бугром, сам молчит да трубкой пыхтит.
Ух, рассердился медведь!
- Ты зачем в моём лесу стучишь, спать не даёшь? Тьфу,тьфу - табаком лесной воздух портишь! Вон!
Да как хватит парня лапой. Только куртка затрещала.
Выронил Тойво топор, покатился по снегу, перекувырнулся да прямо в сани и свалился. Дёрнула лошадь, понеслись сани по сугробам, по пням, по полянам да и вывезли Тойво из лесу.
Вот оно как было!
Приехал Тойво-неулыба домой – ни дров, ни топора, куртка разорвана и сам еле жив.
Ну да что поделаешь?
А дрова-то нужны, печку топить нечем. Вот поехал в лес Матти-весельчак.
Взял в руки кантеле, сел в сани и поехал. Едет, играет и песню поёт.
Приезжает Матти-весельчак в лес и видит: стоит сосна, вся кора в ранах, а рядом на снегу топор лежит.
- Эге, да это здесь Тойво рубил.
Отвёл сани в сторонку, поднял топор, нацелился сосну рубить, да и раздумал.
- Дай-ка сначала на кантеле поиграю - веселей работа пойдёт.
Вот он какой был, Матти-весельчак!
Сел на пенёк да и заиграл. Пошёл по лесу звон.
Проснулся хозяин-медведь.
- Кто это звенит, мне уши щекочет?
Вылез из берлоги, видит: парень на кантеле играет, шапка на затылке, брови круглые, глаза весёлые, сам песню поёт.
Запросились ноги в пляс.
Заплясал медведь, заревел:
- Ух, ух, ух, ух!
Замолчало кантеле.
Перевёл медведь дух и говорит:
- Эй, парень, научи меня на кантеле играть. Вот бы у меня медвежата мои заплясали!
- Можно, - говорит Матти-весельчак, - отчего не научить.
Сунул медведю кантеле в лапы. А у медведя лапы толстые, бьёт по струнам, ох как худо играет!
- Нет, - говорит Матти, - плохо ты играешь! Надо тебе лапы тоньше сделать.
Повёл он медведя к толстой ели, расщепил её топором и в щель клин вставил.
- Ну-ка, хозяин, сунь лапы в щель да держи, пока я не скажу.
Сунул медведь лапы в щель, а Матти топором по клину как стукнет. Вылетел клин, а медведю лапы-то и прищемило. Заревел медведь, а Матти-весельчак смеётся:
- Терпи, терпи, пока лапы тоньше станут. Без муки нету науки.
- Не хочу играть, - ревёт медведь. - Ну тебя с кантеле твоим, отпусти ты меня домой!
- А будешь людей пугать? Будешь из лесу гнать? - Не буду, - ревёт медведь. - Отпусти!
Загнал Матти опять клин в щель, вытащил медведь лапы и скорей домой.
А Матти-весельчак нарубил полные сани сосновых дров, взял в руки кантеле и поехал из лесу. Едет и песню поёт. Вот он какой, Матти-весельчак!
Стали с тех пор люди без опаски в лес за дровами ездить.

Летом, как обычно, я работал в геологической экспедиции в глухой якутской тайге. Из базового лагеря меня направили на две недели исследовать верховье небольшой горной речушки в двадцати километрах.

Со мной отправился помощник Егор, основная обязанность которого была копать шурфы. Егора взяли из местных алкоголиков, мы нанимали их в ближайшем городке на весь летний сезон. У нас был «сухой закон», и они, работая, проходили как бы трудовое лечение. Работали они хорошо. К тому же знали местные обычаи, хорошо ориентировались в лесу, бывали и неплохими охотниками.

Я обследовал выходы пород у нашей речушки, нашёл признаки меди. Копать шурфы Егору почти не пришлось, он готовил еду и объедался ягодами. Жили мы в старом зимовье, срубленном охотниками из толстых лиственниц лет сто тому назад.

Были у нас и соседи - одна или две семьи медведей. Мы видели их издалека, близко к себе они нас не подпускали, сразу уходили. Но следы свои они оставляли везде в изобилии: сильно помятую траву и кусты, особенно малинники. Коряги, старые пни, колоды медведи тоже ломали и искали там чего-то в земле. Ягоды медведи сосали целыми ветками. Одним словом, после себя хозяева леса оставляли полный погром.

Вечерами, когда садилось солнце и в природе наступала тишина, я явственно слышал какой-то странный звук: «Пбва-а-а-м!» - и затем затухающее дребезжание в течение 10-15 секунд. Звук возникал каждый вечер, и я спросил у Егора:

Что это такое?
- Да, видно, медведь балует.
- Как балует?
- Пойдём, посмотрим.

Мы пошли в тайгу. Метрах в трёхстах на бугре непогода свалила несколько лиственниц Одна из них разломилась, оставив повыше корней длинные щепы. Около них на задних лапах стоял к нам спиной полуторагодовалый медведь. Он был, казалось, весь поглощён своим занятием. Оно заключалось в том, что мишка когтистой лапой оттягивал одну из высохших на солнце щеп, оттого она издавала характерный звук, а медведь, забавно склонив голову, слушал. «Пбва-а-а-м!» - разносилось в тихой, вечерней тайге. Медведь наслаждался своим искусством.

У меня был нарезной карабин военного образца (без ружья в тайге не ходят). Но применять его я, конечно, не стал. Это было бы браконьерством, да и жалко «музыканта». Я крикнул, медведь вздрогнул, присел на передние лапы и легко улепетнул в чащобу. Других медведей поблизости мы не видели, значит, любитель музыки был в одиночестве. Мне вспомнилась картина Шишкина «Утро в сосновом лесу». Там тоже была изображена расщеплённая столетняя сосна. Я постоянно думаю, не было ли здесь какого-то сюжета с «медвежьей любовью к лесной музыке».

Прошло несколько дней, лесная музыка не звучала, видимо, медведя мы напугали. Мне было как-то совестно. Но в последний вечер перед уходом на базу мы опять услышали: «Пбва-а-а-м!» На душе стало тепло. Значит, медведь возвратился к своему «музыкальному инструменту» и продолжал наслаждаться звуком. А ещё говорят, что они немузыкальны. И даже выражение придумали: «Медведь на ухо наступил».

Всеволод Абрамов

Старый медвежатник сидел на завалинке и пиликал на скрипке. Он очень любил музыку и старался сам научиться играть. Плохо у него выходило, но старик и тем был доволен, что у него своя музыка. Мимо проходил знакомый колхозник и говорит старику:
- Брось-ка ты свою скрипку-то, берись за ружьё. Из ружья у тебя лучше выходит. Я сейчас медведя видел в лесу.
Старик отложил скрипку, расспросил колхозника, где он видел медведя. Взял ружьё и пошёл в лес.
В лесу старик долго искал медведя, но не нашёл даже и следа его.
Устал старик и присел на пенёк отдохнуть.
Тихо-тихо было в лесу. Ни сучок нигде не треснет, ни птица голосу не подаст. Вдруг старик услыхал: «Дзенн!..» Красивый такой звук, как струна пропела.
Немного погодя опять: «Дзенн!..»
Старик удивился:
«Кто же это в лесу на струне играет?»
А из лесу опять: «Дзенн!..» - да так звонко, ласково.
Старик встал с пенька и осторожно пошёл туда, откуда слышался звук. Звук слышался с опушки.
Старик подкрался из-за ёлочки и видит: на опушке разбитое грозой дерево, из него торчат длинные щепки. А под деревом сидит медведь, схватил одну щепку лапой. Медведь потянул к себе щепку и отпустил её. Щепка выпрямилась, задрожала, и в воздухе раздалось: «Дзенн!..» - как струна запела.
Медведь наклонил голову и слушает.
Старик тоже слушает: хорошо поёт щепка.
Замолк звук, - медведь опять за своё: оттянул щепку и пустил.
Вечером знакомый колхозник ещё раз проходил мимо избы медвежатника. Старик опять сидел на завалинке со скрипкой. Он пальцем дёргал одну струну, и струна тихонечко пела: «Дзинн!..»
Колхозник спросил старика:
- Ну что, убил медведя?
- Нет, - ответил старик.
- Что ж так?
- Да как же в него стрелять, когда он такой же музыкант, как и я?
И старик рассказал колхознику, как медведь играл на расщеплённом грозой дереве.

Здравствуй, молодой литературовед! Хорошо, что ты решил читать сказку "Музыкант" Виталий Бианки в ней ты найдешь народную мудрость, которой назидаются поколениями. Очень полезно, когда сюжет простой и, так сказать, жизненный, когда похожие ситуации складываются в нашем быту, это способствует лучшему запоминанию. Конечно же идея превосходства добра над злом не нова, конечно же о ней написано множество книг, но каждый раз убеждаться в этом все равно приятно. Поразительно то, что сочувствием, состраданием, крепкой дружбой и непоколебимой волей, герою всегда удается разрешить все беды и напасти. Воодушевление предметов быта и природы, создает красочные и завораживающие картины о окружающего мира, делая их загадочными и таинственными. Как очаровательно и проникновенно передавалась описание природы, мифических существ и быта народом из поколения в поколение. Десятки, сотни лет отделяют нас от времени создания произведения, а проблематика и нравы людей остаются прежними, практически неизменными. Сказка "Музыкант" Виталий Бианки читать бесплатно онлайн безусловно необходимо не самостоятельно деткам, а в присутствии или под руководством их родителей.

С тарый медвежатник сидел на завалинке и пиликал на скрипке. Он очень любил музыку и старался сам научиться играть. Плохо у него выходило, но старик и тем был доволен, что у него своя музыка. Мимо проходил знакомый колхозник и говорит старику:

Брось-ка ты свою скрипку-то, берись за ружьё. Из ружья у тебя лучше выходит. Я сейчас медведя видел в лесу.

Старик отложил скрипку, расспросил колхозника, где он видел медведя. Взял ружьё и пошёл в лес.

В лесу старик долго искал медведя, но не нашёл даже и следа его.

Устал старик и присел на пенёк отдохнуть.

Тихо-тихо было в лесу. Ни сучок нигде не треснет, ни птица голосу не подаст. Вдруг старик услыхал: «Дзенн!..» Красивый такой звук, как струна пропела.

Немного погодя опять: «Дзенн!..»

Старик удивился:

«Кто же это в лесу на струне играет?»

А из лесу опять: «Дзенн!..» - да так звонко, ласково.

Старик встал с пенька и осторожно пошёл туда, откуда слышался звук. Звук слышался с опушки.

Старик подкрался из-за ёлочки и видит: на опушке разбитое грозой дерево, из него торчат длинные щепки. А под деревом сидит медведь, схватил одну щепку лапой. Медведь потянул к себе щепку и отпустил её. Щепка выпрямилась, задрожала, и в воздухе раздалось: «Дзенн!..» - как струна запела.

Медведь наклонил голову и слушает.

Старик тоже слушает: хорошо поёт щепка.

Замолк звук, - медведь опять за своё: оттянул щепку и пустил.

Вечером знакомый колхозник ещё раз проходил мимо избы медвежатника. Старик опять сидел на завалинке со скрипкой. Он пальцем дёргал одну струну, и струна тихонечко пела: «Дзинн!..»

Колхозник спросил старика:

Ну что, убил медведя?

Нет, - ответил старик.

Что ж так?

Да как же в него стрелять, когда он такой же музыкант, как и я?

И старик рассказал колхознику, как медведь играл на расщеплённом грозой дереве.

«