Куликовская битва 1380 год. Где была Куликовская битва? Ход Куликовской битвы

23.07.2023

Из школьных учебников по истории всем известно, что 16 сентября (8 сентября по старому стилю) 1380 года состоялась Куликовская битва. Русские полки во главе с великим князем Дмитрием Ивановичем Донским на Куликовом поле одержали победу над ордынским войском под началом Мамая. Перелом в битве обеспечил удар засадного полка под командой князя Владимира Андреевича Серпуховского. Однако в 1382 году ордынский хан Тохтамыш организовал поход в русские земли и разорил Москву .

При более детальном исследовании выясняется, что Куликовская битва — одно из самых «звучных» событий русской истории - удивительным образом оказалась одним из ее «белых» (или, если угодно, «темных») пятен. В последние годы появилось немало популярных книг и статей, в которых ей даются весьма и весьма причудливые толкования. Более того, и в академической науке ныне распространена точка зрения, всячески «минимизирующая» значение битвы: мол, хрестоматийное описание сражения создано на основании поздних источников (прежде всего, «Сказания о Мамаевом побоище»); достоверных данных о его ходе и количестве войск, сошедшихся на Куликовом поле, попросту нет. Тем самым напрашивается вывод, что представление о его выдающемся историческом значении сильно преувеличено.

Мне такого рода попытки напустить «туман над полем Куликовым» представляются недостаточно обоснованными. Однако должен признать, что хрестоматийно-юбилейный глянец с этого события снимать и вправду надо. Хотелось бы сказать об одном заблуждении, связанном с этим событием, - традиционной датировке битвы. Уже с XVIII - начала XIX веков устоялось представление, что сражение на Дону произошло в субботу 8/16 сентября 1380 года. Основано оно на утверждении ряда летописей, в которых это событие и вправду датировано субботой 8 сентября 6888 года. Формально здесь все правильно: если от даты от сотворения мира отнять 5508 лет, получится хрестоматийное - 1380. Беда, однако, в том, что такая датировка берется в отрыве от окружающего ее контекста. Кроме того, не берутся во внимание данные других источников, утверждающих иное.

Между тем, практически все летописи под 6890 годом рассказывают о том, как ордынский хан Тохтамыш 26 августа взял Москву на третий год своего царствования. Но по традиционной версии эти события разделяет менее двух лет! При этом Рогожская летопись , наиболее ранняя (начала XV века) и подробно описывающая события XIV века, с одной стороны, дает традиционную датировку, с другой стороны, как-то странно рассказывает об обмене посольств между Дмитрием Донским и Тохтамышем. Этот законный по тогдашним представлениям «царь», победив «временщика» Мамая в короткой усобице, уже в первую зиму после Куликовской битвы сообщил на Русь о своем восшествии на престол, а русские князья той же зимой и следующей весной отправили в Орду свои посольства. Сам же великий князь Дмитрий Иванович послал своих, как тогда говорили, киличеев Мокшея и Толбугу к Тохтамышу «на осень», то есть спустя год после «Донского побоища».

Пробыли они там целый год и вышли из Орды на «госпожин день», то есть 15 августа или 8 сентября (дни Успения или Рождества богородицы). После этого весной следующего года Тохтамыш направил своих послов на Русь, но царевич Ак-ходжа добрался только до Нижнего Новгорода, а «на Москву не дръзнул ити» и вернулся восвояси. Тохтамыш воспринял это как акт неповиновения со стороны Москвы и предпринял быстрый набег на Русь, заставший великого князя врасплох.

Таким образом, между победой на Дону и падением Москвы прошло почти три года, а значит, либо первое событие следует отнести к 1379 году, либо второе - к 1383 году. Второе невозможно, поскольку ни по одной системе счета лет, использовавшейся в летоиисании, 1383 год не может соответствовать летописному 6890 году. При этом летописи указывают, что в начале следующего 6891 года праздник Благовещения приходился на «светлую среду», и это точно соответствует пасхалии 1383 года: пасха отмечалась 22 марта, а значит, день Благовещения 25 марта действительно оказывается средой пасхальной недели. Этот факт делает бесплодными всякие попытки вынести нашествие Тохтамыша за пределы 1382 года и, значит, заставляет датировать Куликовскую битву 1379 годом.

И этому нет никаких препятствий, кроме летописной ссылки на субботу. Во-первых, дату 6888 вполне можно счесть ультрамартовской (формула пересчета: -5509 лет), а значит, соответствующей 1379 году. Во-вторых, этому нет никаких противоречий содержательного плана. Хорошо известно, что крупное сражение русских с татарами произошло в среду 11 августа 1378 года на реке Воже. Тогда победили русские, и при традиционной датировке Куликовской битвы совершенно немотивированной оказывается двухлетняя задержка ордынского правителя Мамая с карательным походом на Русь. Датировка Куликовской битвы 1379 годом все ставит на свои места: как и следовало бы ожидать, уже на следующее лето Мамай собрал все свои войска для восстановления своей власти над взбунтовавшимся улусом.

Точно к таким же выводам приводит разбор восточных источников, рассказывающих о деяниях Тохтамыша. Из них следует, что этот ордынский «царевич» при помощи знаменитого среднеазиатского правителя Тимура в 1378 году установил свое господство в восточной части Орды, а через две зимы, с наступлением весны - весны по азиатским, но не русским меркам! - покорил «иль Мамака» и объединил под своей властью всю Орду. Это означает, что с Мамаем Тохтамыш покончил уже весной 1380 года - по традиционной хронологии, еще до Куликовской битвы.

Между тем, если присмотреться к хронологии того же Рогожского летописца, то окажется, что не только Куликовская битва, но и ряд других событий того времени датированы неточно. Точнее сказать, указания на день недели, на основании которых строится пересчет летописных датировок на современное летоисчисление, не являются исходными: они были вставлены в летопись при обработке первоисточников, где таких указаний, скорее всего, не было вообще.

Вот некоторые факты. Летопись под 6886 годом дает описание лунного затмения, датируя его воскресеньем 5 декабря, «на память святаго отца Савы». Между тем, полное лунное затмение произошло, по современным меркам, в ночь с 4 на 5 декабря, которая, по представлениям древнерусским, все еще относилась к 4 декабря: счет суток велся тогда от восхода солнца . Это означает, что ссылки на «неделю»-воскресенье и «на память святаго отца Савы» ошибочны, что они на самом деле были рассчитаны задним числом.

Другой хронологический казус нуждается в небольшом комментарии. В феврале 1378 года умер митрополит Алексей , и великий князь Дмитрий Иванович решил сделать его преемником своего доверенного человека - попа Михаила, которого сначала возвел в сан архимандрита Спасского монастыря, а затем - местоблюстителя митрополичьего стола. Это вызвало протесты со стороны некоторых епископов и игуменов: к тому времени византийским патриархом уже был поставлен другой митрополит - Киприан , которого московский князь не желал признавать. Поэтому Дмитрий Иванович, снабдив «Митяя» (так его пренебрежительно называют летописи) всем необходимым, отправил в Византию для возведения в сан митрополита. Произошло это, согласно Рогожскому летописцу, «иуля въ 26 день по Борише дни на память святаго мученика Ермолаа въ вторник», что соответствует 26 июля 1379 года.

Здесь возникают две неувязки. Во-первых, смерть престарелого, долго болевшего митрополита Алексея была ожидаемой, и непонятно, почему так долго тянул великий князь с отправкой своего ставленника к патриарху. Во-вторых, известно, что до греческой столицы «Митяй» так и не доехал: сначала он был «ят» Мамаем, а затем, отпущенный им восвояси, умер в дороге. Для нас важно то, что «Митяй», чтобы получить свободу, признал власть Мамая, о чем свидетельствует ярлык, который точно датируется благодаря указанию на «овечий год», а также на месяц и день мусульманского календаря («сылгата месяца в десятый нова» равна месяца зу-ль-каада в 10 день растущей Луны). Дата эта, 27 февраля 1379 года, бесспорно доказывает, что выехал «Митяй» в Орду летом не в 1379, а 1378 года. Таким образом, и в данном случае «полная дата» Рогожской летописи оказывается чисто расчетной: ссылки на вторник и память Ермолая были добавлены задним числом.

Наконец, если мы обратимся к летописным датировкам взятия Москвы Тохтамышем, то и здесь обнаружим хронологическую неразбериху: чаще всего это событие датируется четвергом 26 августа 6890 года. Самое замечательное состоит в том, что день недели - четверг - не соответствует году от сотворения мира: 26 августа оказывается четвергом лишь в 1378 и 1389 годах. Все это говорит, что на промежутке от 1378 до 1392 года летописные датировки подверглись позднейшим пересчетам, что на самом деле полагаться на указания о днях недели попросту нельзя. Тем самым традиционная датировка Куликовской битвы по сути повисает в воздухе.

Если обратиться к многочисленным спискам «Сказания о Мамаевом побоище» , более подробно, чем летописи, описывающего войну Руси и Орды, то обнаружится та же картина. Стоит начать с того, что значительное большинство списков «Сказания» датирует битву не 6888, а 6887 годом, что соответствует 1379 или - в крайнем случае - 1378, но никак не 1380 году.

Если принять во внимание «полные датировки», то выяснится, что согласно подавляющему большинству списков сражение действительно произошло 8 сентября - но не в субботу, а в пятницу. Иногда называются среда (в «Задонщине») или воскресенье. Если взять датировки других событий, обнаружится поразительное их разнообразие. Так, князь Дмитрий Иванович назначил сбор войск в Коломне, по одной версии, на день Успения Богородицы, то есть 15 августа, по другой - на мясопуст Успения Богородицы, то есть на Успенский пост, предшествующий вышеназванному празднику. Выехал из Москвы князь в четверг 9, 19, 20, 21, 22 или 27 августа, а прибыл в Коломну в день памяти Моисея Мурина 28 августа - в среду или субботу. В последнем случае получается, что князь преодолел расстояние от Москвы до Коломны за сутки, что в ту пору было физически невозможно.

Выступление Дмитрия из Коломны, согласно летописной повести, приходится на 20 или 28 августа, причем переправа через Оку произошла «за неделю до Семеня дня в день неделный» близ устья реки Лопастни, то есть 25 августа. По «Сказанию» же Дмитрий провел смотр своих войск в воскресенье или в среду 29 августа у Коломны, после чего в тот же день начал переправу через реку. При этом Дмитрий Иванович, прежде чем отправиться в Коломну, посетил Троицкий монастырь в воскресенье «в день Флора и Лавра», то есть 18 августа.

Все перечисленные выше даты, указывающие не только число, но и день недели, не соответствуют 1380 году и дают разброс от 1378 до 1383 годов. Скептики, отрицающие достоверность «Сказания», не пытаются дать ответ, кто и зачем задним числом выдумывал столь разнообразные и столь путаные датировки.

Между тем, в них есть крайне любопытная закономерность: четко обозначаются три лидера - 1378, 1381 и год, ничему не соответствующий : 1374 и 1385, формально вытекающие из одного ряда полных дат, являются заведомо ложными. Но самое замечательное состоит в том, что в источниках совершенно отсутствуют датировки 1379 годом , то есть именно тем, который на основе летописного и прочего хронологического материала выглядит наиболее вероятным. Уже это заставляет подумать о том, что датировки того самого «неправильного» года и возникли как попытка спрятать истинную дату побоища.

Дело здесь скорее всего в следующем. В «Сказании о Мамаевом побоище» митрополит Киприан оказывается одним из главных вдохновителей великого князя: с ним Дмитрий Иванович советуется при каждом новом сообщении о действиях своих врагов, хотя на самом деле князь Дмитрий признал его в качестве русского митрополита уже после своей победы над Мамаем. Почему? В «Сказании» явно подчеркивается, говоря языком советского времени, руководящая и направляющая роль православной церкви в борьбе с иноверцами. И произошло это, скорее всего, уже после смерти князя Дмитрия в 1389 году, а точнее, в самом конце XIV века, когда, с одной стороны, Киприан, пережив всех своих многочисленных соперников, прочно утвердился на митрополичьем престоле, а с другой стороны, когда Орда вновь распалась и тема борьбы с татарами стала вновь актуальной.

Митрополит Киприан, как свидетельствуют его биографические данные, был приглашен князем Дмитрием в Москву весной 1380 года, то есть через полгода после победы русских на Куликовом поле. И поэтому при создании и редактировании летописных и нелетописных повестей о сражении датировки его не без содействия Киприана стали подправляться так, что читателю начинало казаться, что митрополит действительно был в Москве накануне сражения и вдохновлял великого князя на подвиг. В летописях для этого правильно рассчитали день недели для 1380 года: так появилось указание на субботу. В изначальном «Сказании», видимо, было немало датировок 1379 года с указанием дней недели: их тоже стали пересчитывать для 1380 года, но не учли, что этот год был високосным. Для правильного пересчета надо было делать сдвижку дней недель не на один, а на два дня: 8 сентября 1379 года было четвергом, но в 1380 году этот день попадал на субботу. Редакторы «Сказания», не заметив этого, отнесли битву к не соответствующей никакому году пятнице. Позднее одна такая ошибка породила цепную реакцию других: даты стали «править» в сторону понижения или повышения, получая соответственно 1378 и 1381 годы.

Читатель может спросить: какая, собственно, нам разница - 1380 или 1379 год? Разница - и существенная! - состоит в том, что уточнение даты сражения заставляет с большим доверием относиться к содержанию «Сказания о Мамаевом побоище»: описанные выше пересчеты могли происходить лишь при жизни Киприана, то есть на рубеже XIV-XV веков. Это опровергает распространенное ныне представление о позднем ее происхождении.

Новости партнёров

3 сентября 1380 года заря занималась очень медленно, как бы нехотя. Туман, покрывший землю, долго не рассеивался. Когда же туман рассеялся, солнце не сразу открыло свой лик, будто чувствуя, что в этот день на этом поле произойдет страшная битва, которая унесет сотни тысяч жизней, прольется много человеческой крови. Наконец, когда земля окончательно очистилась от тумана, на противоположных сторонах поля увидели друг друга два больших войска и стали медленно сближаться.

Обычай перед боем выставлять с каждой стороны по богатырю и давать им возможность сразиться идет из древности. Говорят, что перед произошло то же самое. Этими богатырями были со стороны русских Александр-Пересвет, а с татарской - некий Челебей. Они встретились на открытом пространстве между двумя войсками и сразились. Один из богатырей - инок Александр известен по источникам. Он был выходцем из брянских бояр и до вступления на религиозный путь носил имя Пересвет. Когда русское войско собралось в поход, Сергий Радонежский передал в помощники великому князю Дмитрию Ивановичу двух иноков, один из которых как раз был Александр-Пересвет.

Что же касается татарского богатыря Челебея, то о нем сведений не сохранилось. Раз он вышел сразиться с русским богатырем, надо думать, был среди своих знаменитой личностью. В жестоком столкновении они оба погибают.

Бой на Куликовом поле начинается только в половине одиннадцатого. Русские историки, когда пишут об этой битве, обычно стараются преувеличить ее значение, утверждая, что в истории таких крупных сражений было мало. Но в этом случае мы можем вспомнить знаменитую битву на реке Кондурче (1391 г.) между Аксак Тимуром и . А ведь в этой битве только на стороне Аксак Тимура участвовало 200 тысяч человек. Как писали восточные историки, «сорок фарсахов земли были усыпаны трупами». Но справедливости ради надо признать, что до этого русским еще не удавалось собрать столько войска и участвовать в такой большой битве.

Историки также пишут, что в начале Куликовской битвы татарской коннице удалось нанести серьезный удар по рядам русских. Таким образом, сражение началось превосходством татар, погибло много людей, от запаха крови, тесноты и душераздирающих криков сражавшихся кони вставали на дыбы.

Перемешанные в начале битвы русское и татарское войска примерно через час начинают сражаться более осознанно, на поле битвы воцаряется что-то похожее на порядок и появляется качество, напоминающее разумные действия. Вот татары, проявляя напористость и целеустремленность, начинают прорываться к черному знамени .
Не выдержав напора татар, молодые бойцы московского полка пятятся назад, бегут, спасая свои жизни. Только выдержка и храбрость дружины великого князя спасают положение, сохраняя главное знамя от попадания его в руки татар.

Князь Олег и Ягайло

Вполне вероятно, что в это время с нетерпением ждал вестей от своих союзников. Ведь с появлением русского войска на берегу Дона он, не мешкая, отправил гонцов к князю Олегу и Ягайло с тем, чтобы они срочно прибыли на условленное место. По его расчетам, князь Олег давно должен был прибыть сюда, но его почему-то не видно. Неужели решил обмануть? Неужели встал на путь предательства? Видно, где-то скрывается, решил не участвовать в сражении. Что же он скажет потом, после битвы? Как оправдается? А до Ягайло далеко. Он вряд ли успеет подойти. Вот так мог рассуждать Мамай мурза, когда шла жестокая битва.

Да, Мамай мурзе битву пришлось начать в неблагоприятных для него условиях. Русские появились так неожиданно, будто вышли из-под земли. К тому же, пока он собирал свою орду, успели перейти Дон и заняли удобную позицию.

Часа через два в бою наступает самый важный момент, который во многом решает исход сражения.

Уже обе стороны потеряли много людей и начали уставать. В это время весы как бы уравновешиваются. Теперь исход битвы зависит от того, какая сторона, собрав оставшиеся силы, сделав дополнительное усилие, способна будет еще раз броситься на противника. Да, в каждом серьезном сражении наступает момент, когда весы уравновешиваются и как бы застывают в мертвой точке. Это самый опасный момент.

Мамай мурза в своей жизни участвовал во многих сражениях и хорошо знает, когда он наступает. Теперь он всем своим существом чувствовал, что такой момент неминуемо приближается. Хоть бы кто подошел сейчас, хоть бы подал весть, что идет на помощь. Нет даже необходимости идущему вступать в битву. В эту трудную минуту достаточно и того, чтобы знать, что помощь идет и скоро будет здесь. Так он бы внушил врагу тревогу и опасение. В душу его закралось бы сомнение, и враг бы подумал о бегстве с поля боя. Но нет, ни один из в этот критический момент весть о себе не подал….

В это время князь Олег действительно скрывался. Он не мог прийти на помощь ни татарам, ни московскому князю.

Впрочем, понять его можно. В любом случае он остался бы кровным врагом одной из сторон. Поэтому он решил вообще отстраниться от сражения. Он рассуждал так: пусть сначала закончится сражение и определится победитель, а там видно будет. Не в первый раз он нарушает обещание, до сих пор как-то сходило. Выпутается и на этот раз. Бог его не оставит…

Из истории известно, что во многих боях одна из воюющих сторон, организуя неожиданное нападение или применяя особый прием, добивалась окончательной победы. В этом случае русские также приготовили для Мамай мурзы такой неожиданный «подарок», на всякий случай решили подстраховаться.

На левом фланге войска была дубрава, за которую спрятали засадный полк, которым командовали брат великого князя Владимир Андреевич Серпуховский и московский воевода Дмитрий Волынский-Боброк. Конечно, Мамай мурза об этом не знал.

Когда жестокий бой шел уже третий час, подошло время пустить в дело этот засадный полк. Стремительно вырвавшись из-за дубравы, он бросился на татарское войско. Атака была так неожиданна, что воины Мамай мурзы растерялись, не зная, что предпринять. В тот момент наемные генуэзцы, кавказские евреи и армяне дрогнули и начали бежать. В такой ситуации бегство не то что части войска, даже нескольких человек оказывает на остальных сильное влияние. А тут… целые отряды войска Мамай мурзы показали пятки. Естественно, это не могло не подействовать на остальных, многие затревожились и предались панике. Правда, богатыри Мамай мурзы попытались остановить бегущих, но раз началась паника, это оказалось им не под силу.

Нетрудно себе представить переживания Мамай мурзы, когда его войско начало сдавать позиции. Наверное, это были самые тяжелые минуты его беспокойной жизни. Понимал ли он, что здесь и сейчас решается его судьба? Гордый мурза, всю жизнь возводивший на трон ханов, ведший с ними некую игру, был ли в состоянии понять происходящее сейчас на этом роковом поле? Власть портит людей, а когда человек правит долгие годы - портит вдвойне. Человек теряет способность смотреть на себя критически, вместо этого в нем формируются такие качества, как высокомерие, чванливость, гордыня и неприятие чужого мнения. Эти качества подавляют изначально голос разума.

Отступление татар

Как бы ни было тяжело, но возникшая ситуация заставила самого Мамай мурзу и его беков следовать за бежавшим войском.

Обычно русские источники любят смаковать, как бежали татары с поля боя, а русские воины долгие версты преследовали их неотступно и продолжали сечь. Но этому поверить трудно. И вот почему. Дело в том, что в этом бою и сами русские потеряли слишком много сил, ослабли окончательно. Они были рады, что битва наконец-то закончилась. О каком преследовании может идти речь, когда все поле было усеяно трупами?

Когда все стихло, брат великого князя Владимир Андреевич Серпуховский, как говорят источники, «встал на костях» и велел трубить в воинские трубы. Услышав звук трубы, оставшиеся в живых начали стекаться к черному знамени великого князя.

Этот факт говорит о многом. Если бы русские долгие версты преследовали войско Мамай мурзы, кто бы услышал звук трубы и шел к главному знамени?

В это время обнаруживается странное обстоятельство - никто не может сказать, где находится великий князь Дмитрий Иванович. Н.М.Карамзин об этом пишет:

«В беспокойстве, в ужасе воеводы рассеялись искать его, живого или мертвого; долго не находили; наконец два воина увидели великого князя, лежащего под срубленным деревом. Оглушенный в битве сильным ударом, он упал с коня, обеспамятел и казался мертвым; но скоро открыл глаза. Тогда Владимир (Андреевич), князья, чиновники, преклонив колена, воскликнули единогласно: «Государь! Ты победил врагов!» (Карамзин Н.М. История государства Российского // Москва. - 1988. — № 10. — С. 123).

Этот отрывок оставляет очень странное впечатление. Бой был так ужасен, что русские потеряли там своего великого князя и, главное, этого никто не заметил до самого конца сражения. Значит, там был такой хаос и все были доведены до такой степени усталости, что до последней минуты никто не знал, на чьей стороне превосходство. Кто же тогда вел битву? Князья и воеводы? Похоже, что так. А что делал великий князь Дмитрий Иванович? По Карамзину выходит, что он также сражался с мечом в руке: «Шлем и латы его были иссечены, но обагрены единственно кровию неверных: бог чудесным образом спас сего князя среди бесчисленных опасностей, коим он с излишнею пылкостью подвергался, сражаясь в толпе неприятелей и часто оставляя за собой дружину свою» (Карамзин Н.М. История государства Российского. - С.123).

В этом отрывке мы обнаруживаем, что великий князь, бросившись «в толпу неприятелей», лишил себя возможности управлять сражением. А ведь он по его высокому положению являлся главнокомандующим всего войска. В ходе битвы все сведения должны были стекаться к нему, и на основе их должны были приниматься срочные решения. Но ничего этого не было, раз сам великий князь как рядовой воин сражался вместе со всеми. Тогда встает очень серьезный вопрос: а не переоценивается ли роль великого князя в этой битве? Почему вся слава Куликовской битвы досталась ему? Значит, и слава, и почет, и звание Донской достались ему по должности. Когда думаешь об этом, слова подчиненных: «Государь! Ты победил врагов!» вызывают лишь улыбку.

Потери в Куликовской битве

В этой битве на стороне русских из указанных историками 150 тысяч человек в живых осталось всего 40 тысяч. Потери были настолько большими, что поначалу русские даже не поняли, что победили.

Известный русский историк С.М. Соловьев о результатах Куликовской битвы высказывает следующую мысль:

«Куликовская победа была из числа тех побед, которые близко граничат с тяжким поражением. Когда, говорит предание, великий князь велел счесть, сколько осталось в живых после битвы, то боярин Михайло Александрович донес ему, что осталось всего 40 тысяч человек, тогда как в битву вступило больше 400 тысяч…». Далее историк пишет:

«Если история и не имеет обязанности принимать буквально последнего показания, то для него важно выставленное здесь отношение живых к убитым» (Соловьев С.М. Сочинения… - Т.З. - С.278).

Сегодняшняя историческая наука количество войск, принимавших участие в Куликовской битве, определяет в 150 тысяч человек; из них в живых осталось, как уже сказано, всего 40 тысяч. Если эти «150 тысяч» действительно составляют реальное количество войск, то потери равнялись 110 тысячам человек. Соотношение этих чисел ясно показывает, что победа на Куликовом поле не была настоящей, истинной победой, а являлась для русских лишь моральным фактором. Поэтому в источниках того времени эта победа, с одной стороны, повествуется как великая победа над врагом, а с другой стороны, как великая общерусская трагедия и горе.

«Оскудела совершенно вся земля Русская воеводами, и слугами, и всяким воинством, и от этого был страх большой по всей земле Русской», - пишет тот же С.М. Соловьев (Сочинения… - Т.З. - С.278).

Татарское войско после Куликовской битвы

Почему князь Литвы Ягайло вовремя не пришел на помощь Мамай мурзе? Этот вопрос вызывает среди историков много споров. Например, в «Летописной повести» говорится, что Ягайло шел на помощь к Мамай мурзе очень медленно и поэтому запоздал, а узнав о поражении своего союзника на Куликовом поле, вовсе испугался и повернул обратно. А в «Сказании о Мамаевом побоище» сообщается, что, когда началась битва, Ягайло стоял у города Одоева (расстояние в 140 км до Куликова поля).

Надо сказать, что в исторической науке имеется обширная литература, посвященная этому вопросу. Если скажем, что мнение историка В.А.Кучкина достойно особого внимания, это не будет преувеличением (Знание - сила. - 1980. - № 9. - С.23). Он обратил внимание на запись на листках молитвенника, принадлежавшего некоему иноку Епифанию. Запись относилась по времени к 21 сентября 1380 года и имела следующее содержание:

«Весть прииде, яко Литва грядут с Агаряны».

Кто такие агаряны? В древнерусских произведениях кочевые народы иногда назывались измаильтянами (потомки Измаила), или агарянами (потомки Агари). Это идет от Библии. В этом случае слово «агаряны» означает степняков Золотой Орды, если быть более конкретным, войско Мамай мурзы.

В этом сообщении удивляет одно: как так получилось, что потерпевший поражение 8 сентября на Куликовом поле Мамай мурза, объединившись с Литвой, снова собрался идти на Москву и весть об этом незамедлительно пришла к русским, иначе бы инок Епифаний не записал бы ее на молитвеннике? Но это удивительным кажется лишь на первый взгляд. Значит, мы недостаточно знаем обстановку, которая тогда была. Значит, Мамай мурза после Куликовской битвы в том же сентябре месяце успел собрать новое войско и решил идти на Москву. И эта весть сразу же стала достоянием русских.

Думается, запись инока Епифания отражает действительное состояние дел. При изучении биографии Сергия Радонежского мне полностью раскрылась личность инока Епифания. Оказывается, он был одним из любимых учеников отца Сергия. После его смерти Епифаний написал даже о нем книгу - так он стал церковным писателем. Видимо, о новых планах Мамай мурзы идти на Русь было много разговоров в кругах Сергия Радонежского, что и было зафиксировано его любимым учеником.

Историк В.А.Кучкин обратил внимание на одно место в «Сказании о Мамаевом побоище», где совершенно ясно говорилось, что Мамай мурза и князь Ягайло собирались идти на Москву лишь осенью. А по древнерусскому календарю осень начиналась только 24 сентября. Вспомним еще раз - запись инока Епифания относится к 21 сентября. Что же это означает? Значит, Мамай мурза поход на Москву намеревался начать после 24 сентября, о чем заранее договорился с князем Ягайло. Он спокойно ждал своего союзника за Доном, не проявляя пока никакой активности. Но неожиданное появление русской рати на берегу Дона нарушило все его планы. Вот почему он в первые два дня не предпринимал против врага никаких активных действий. Вот почему он был так медлителен и пассивен. Просто его орда не была готова к бою. А что касается князя Ягайло, то он в это время, не зная ничего, только начал собирать войско для совместного похода с татарами.

Запись инока Епифания говорит именно об этом. Как указывают историки, князь Ягайло тронулся в поход только 21 сентября. О чем это говорит? Значит, в роковой день 8 сентября он и не думал участвовать в Куликовской битве, вообще узнал об этом только через некоторое время. А Мамай мурза после Куликовского сражения сумел быстро собрать новое войско и, понимая, что русские на поле боя потеряли очень много людей и не смогут выставить против него большие силы, решил организовать на Москву новый поход. Он, должно быть, послал к князю Ягайло гонца, и подтвердил свое намерение снова идти на Москву, и предупредил его, что прежняя договоренность остается в силе.

Вот потому князь Ягайло 21 сентября тронулся в путь, чтобы в условленном месте встретиться с силами Мамай мурзы. Действительно, известно его прибытие в город Одоев, где он отобрал у русских трофеи Куликова поля.

Встретиться с Мамай мурзой ему не было суждено. Их планы вскоре расстроились. Дело в том, что как раз в это время Тохтамыш хан, установив свою власть в левом крыле , переходит Волгу и выступает против сил Мамай мурзы. Видимо, события Куликова поля дали этому толчок, так как это было самое удобное время для нападения. Таким образом, вопрос о походе на Москву для Мамай мурзы теряет свою актуальность, ибо надо было сохранить то, что он имел. В этих условиях Мамай мурза должен был бросить все силы против Тохтамыш хана, воцарившегося в Сарае. А князь Литвы Ягайло, не желая вмешиваться во внутренние разборки двух ордынцев, отправился в свои владения. Есть все основания полагать, что в те дни события приняли именно такой оборот.

В 1380-ом году важнейшим событием на Руси стало Мамаево побоище, известное так же, как Куликовская битва или Донское побоище. Победы над войсками Золотой Орды одерживались русскими и раньше, но это были победы над войсками отдельных «кланов», отдельных полководцев вроде мурзы Бегича (битва при Воже) или булгарского эмира Булат-Темира («первая битва при реке Пьяне»). Первого разбила дружина Московского княжества, второго - нижегородцы, без какой-либо поддержке более сильных князей.

Одноклассники

Некоторые историки считают, что Булат-Темир, Бегич и Арапша или Араб-шах (разбивший суздальцев, нижегородцев и приданный им московский отряд во «второй битве при Пьяне» в 1377-ом году) предпринимали набеги на Русь по прямому указанию Мамая .

Но в битве на Куликовом поле союзу князей Северо-западной Руси во главе с князем московским и владимирским (что на те времена считалось более важным) Дмитрием Ивановичем, пришлось столкнуться фактически со всеми силами Золотой Орды, «улуса Джучи», которые смог собрать незаконно возглавивший на тот момент Орду Мамай, гурген (зять) хана Бердибека и беклярбек («начальник администрации») малолетнего хана-марионетки Мухаммеда Булака.

Общее положение враждующих сторон к 1380 году и Куликовская битва кратко

Благодаря мудрой политике предыдущих московских князей - Ивана Калиты, Симеона Гордого и фактического воспитателя и соправителя Дмитрия в молодости, митрополита Алексия, Московскому княжению не только удалось взять под контроль денежные потоки так называемой дани, «выхода», сумм, представлявших собой по сути налог с русских княжеств в Орду, но и существенно уменьшить количество этих поступлений. Если до правления Дмитрия Ивановича этот «налог» составлял 4 процента, то по официальному договору, мудро заключенному св. Алексием с Мамаем, он уменьшился в два раза (для сравнения, современных подоходный налог составляет 13 процентов).

А так как святитель Алексий мудро понимал, что Мамая вряд ли признают другие чингизиды, имевшие право на ханский престол в Орде, договор о снижении «ордынского выхода» был мудро заключен не конкретно с Мамаем, но с тем ханом, которого Мамай поддерживал во время борьбы за власть в Орде. В 1375 году митрополит Алексий, исключительно духовным авторитетом, смог добиться заключения «союза князей», в котором все воинские силы Северо-запада Руси, в случае иноземного вторжения, должны были подчиняться Великому Князю Владимирскому.

Готова ли была Русь в 1380 к противостоянию всей орде

Ярлык (назначение) на Великое Владимирское княжение выдавался в Орде . Но, если раньше татарские ханы могли «назначить» на Великое Княжение, в принципе, практически любого князя, то со времен Симеона Гордого практически всегда назначались московские удельные князья. Единственными их соперниками были князья Тверские. Однако, когда Мамай, вопреки договору (уже после смерти св. Алексия) попытался назначить великим князем представителя Тверского Дома, Михаила Александровича, случились два события, повлиявшие и на готовность Руси к противостоянию 1380 года:

Князьям Владимирской Руси было уже удобнее сотрудничать в денежной сфере собирания общего «выхода» с Москвой, а князь Михаил, не имея опыта, не смог собрать дани.
Полководцы Москвы провели первый сбор войск «союза князей» Владимирской Руси, но двинули войска не против Орды, а против Твери.

Покорение Твери имело также три важнейших следствия для будущего количественного и качественного состава русских войск на Куликовом поле:

Правда, большинство историков склонно рассматривать в качестве «пятой колонны» вместо Тверского князя - князя Рязанского, Олега Удалого.

Роль князя рязанского в событиях 1380 года

В большинстве учебников и на большинстве исторических сайтов (даже в википедии!) любой желающий может прочитать, что Олег Иванович Рязанский «предал общее дело» и был «готов ударить в тыл» объединенным русским силам.

Однако новейшие исследования и непредвзятый анализ заставляют усомниться в этой версии. Во-первых, Олег Иванович был широко известен на Руси тех времен, как первый русский князь, нанесший сокрушительное поражение ордынскому войску в сражении у Шишевского леса с ордой князя Тагая в 1366 году (задолго до побед при Воже и Пьяне). Во-вторых, союзники Олега по этому бою, Владимир Пронский и Тит Козельский пришли с войсками на общий сбор 1380 года. В-третьих, у князя Олега было достаточно возможностей «ударить в тыл» как и во время марша русских войск к Дону, так и во время их возвращения (при этом во втором случае он мог бы и одержать победу и изрядно обогатиться за счет трофеев).

Факт переговоров Олега с Ягайло и Мамаем ─ засвидетельствованный факт. Но никакого «удара в тыл» не было. Почему?

Ягайло и Олег Рязанский: странное бездействие

До событий рокового года Олег Иванович был союзником князя Дмитрия , позднее, в 1381 году, он даже признал более молодого Великого князя Владимирского и Московского «старшим братом». И тут любому аналитику приходит на ум еще один необъяснимый факт из событий 1380 года. А именно: непонятное бездействие литовских и южнорусских войск под командованием Ягайло.

То, что Ягайло, собрав войска и «нависая» с ними над тылом и флангом войск Владимирской земли, не решился вступить в конфликт, нельзя объяснить рационально. Если не учитывать возможность того, что именно Олег Рязанский прикрывал со своей закаленной в боях дружиной всех тех, кто сражался на Куликовом поле.

Понятно, что документальные подтверждения этому факту вряд ли можно найти, если имело место «большая политическая игра», но большинство современных историков уже не спешат навешивать на Олега Рязанского ярлык «предателя общего дела».

Куликовская битва кратко: силы сторон, ход сражения, схема расположения войск

В итоге на общем сборе в Коломне русская армия собрала силы московского, владимирского, суздальского, белозерского, ярославского, ростовского и серпуховского княжеств, по пути к ним присоединились рязанцы Владимира Пронского и Тита Козельского, а также сыновья Ольгерда (братья Ягайло) Дмитрия с псковичами и Андрея с дружиной и городовой ратью Переяславля-Залесского. Эти же литовские князья на службе Москвы, предположительно, могли собрать часть дружин из собственно «литовских» княжеств: Полоцкого, Стародубского, Трубчевского.

Считается возможным, что отдельные небольшие дружины привели бояре из Суздали и Нижнего Новгорода, а вот участие в сражении «новгородского отряда» сейчас ставится историками под вопрос.

Однако в численности армий историки, несмотря на тщательные археологические разыскания, расходятся на огромные цифры. Со стороны Руси в Мамаевом побоище могло участвовать:

400 тысяч воинов (Никоновская летопись).
150−160 тысяч (самые ранние источники).
50−60 тысяч (Татищев).
5−6 тысяч ─ советский археолог С. Б. Веселовский.

Современные археологи А. Булычев, М. Гоняный, О. Двуреченский и многие другие, считают, что в битве не могло участвовать больше 9 тысяч и меньше 5 тысяч с русской стороны, и 8−10 тысяч со стороны Мамая (преимущественно конных).

А вот по схеме расположения войск историки и археологи сходятся. Войско русских княжеств было разделено на

Со стороны Мамая (на чем сходятся все исследователи) особенных тактических хитростей применено не было, беклярбек надеялся выиграть бой одним ударом отлично экипированной конницы (большинство в «тяжелых» для тех лет доспехах). Факты о наличии в наступательных порядках генуэзских арбалетчиков признаны недостоверными, хотя генуэзцы могли быть на поле битвы в качестве телохранителей Мамая.

Ход самой битвы отлично проиллюстрирован схемами и картами в википедии и на многочисленных исторических сайтах, к примеру, отличная схема Куликовской битвы есть на http://student-hist.ru/knaz-dmitriy-donskoy/shema-kulikovskoy-bitvi/

Приблизительные оценки потерь и значение Куликовской битвы

После сражения, выжившие князья первым делом отыскали князя Дмитрия, устранившегося от руководства войсками (его роль во время сражения остается неясной), и он вновь взял на себя бремя руководства (как и до начала сражения), потребовав точно подсчитать погибших.

Характерно, что сразу после Мамаева побоища «Донским» современники прозвали брата Дмитрия , князя Владимира Андреевича. Именно он вместе с Боброком выждал оптимальный момент для нанесения смертельного удара вражескому войску и возглавил решающую атаку, а Великий Князь Дмитрий в дополнительных «титулах» поначалу не нуждался. Но позднее сочетания «Дмитрий Донской», «Куликовская битва» стали неразделимы.

Количество русских и ордынских потерь существенно различается в зависимости от того, во сколько те или иные историки оценивают начальный состав армий. Точно известна одна цифра: с русской стороны погибло более 500 бояр и шесть князей (предводителей дружин, руководителей высшего ранга). Это огромная цифра.

Наиболее вероятное соотношение русских потерь : от половины до двух третей от всего выведенного на поле битвы войска.

В отношении ордынцев, считается достоверным, что погибло восемь девятых от общего числа войск.

Самой тяжелой потерей для Мамая стала гибель его ставленника, хана Мухаммеда Булака и потеря части казны.

В итоге победа на Куликовом поле не изменила существенно русско-ордынских отношений (уже при Дмитрии возобновилась выплата «выхода» «законным» ханам Золотой Орды), более того, обозначила главного будущего геополитического соперника Руси ─ Великое княжество Литовское.

Но положительным итогом Мамаева Побоища стало закрепление за Москвой ведущей роли среди других русских княжеств, а также огромный опыт быстрого сбора большого количества войск в минуту опасности. Главное же, Куликовская битва дала возможность на короткое время отодвинуть вмешательство внешних сил в объединение русских земель вокруг Москвы.

Предыстория

Соотношение и развёртывание сил

Выступление русского войска на Куликовскую битву (Старинная миниатюра).

Русское войско

Сбор русских войск был назначен в Коломне 15 августа. Из Москвы в Коломну выступило ядро русского войска тремя частями по трём дорогам. Отдельно шёл двор самого Дмитрия, отдельно полки его двоюродного брата Владимира Андреевича Серпуховского и отдельно полки подручных белозёрских, ярославских и ростовских князей.

Участие в общерусском сборе приняли представители почти всех земель Северо-Восточной Руси. Помимо подручных князей, прибыли войска из Суздальского , Тверского и Смоленского великих княжеств. Уже в Коломне был сформирован первичный боевой порядок: Дмитрий возглавил большой полк; Владимир Андреевич - полк правой руки; в полк левой руки был назначен командующим Глеб Брянский; передовой полк составили коломенцы.

Получивший большую известность, благодаря житию Сергия Радонежского , эпизод с благословением войска Сергием в ранних источниках о Куликовской битве не упоминается . Существует также версия (В. А. Кучкин), согласно которой рассказ Жития о благословении Сергием Радонежским Дмитрия Донского на борьбу с Мамаем относится не к Куликовской битве, а к битве на реке Воже (1378 г.) и связан в «Сказании о Мамаевом побоище» и других поздних текстах с Куликовской битвой уже впоследствии, как с более масштабным событием .

Непосредственным формальным поводом предстоящего столкновения стал отказ Дмитрия от требования Мамая увеличить выплачиваемую дань до размеров, в которых она выплачивалась при Джанибеке . Мамай рассчитывал на объединение усилий с великим князем литовским Ягайло и Олегом Рязанским против Москвы, при этом он рассчитывал на то, что Дмитрий не рискнёт выводить войска за Оку, а займёт оборонительную позицию на её северном берегу, как уже делал это в и 1379 годах . Соединение сил союзников на южном берегу Оки планировалось на 14 сентября.

Однако, Дмитрий, осознавая опасность такого объединения, 26 августа стремительно вывел войско на устье Лопасни , осуществил переправу через Оку в рязанские пределы. Следует заметить, что Дмитрий повёл войско к Дону не по кратчайшему маршруту, а по дуге западнее центральных районов Рязанского княжества, приказал, чтобы ни один волос не упал с головы рязанца, «Задонщина» упоминает в числе погибших на Куликовом поле 70 рязанских бояр, а в 1382 году , когда Дмитрий и Владимир уедут на север собирать войска против Тохтамыша, Олег Рязанский покажет тому броды на Оке, а суздальские князья вообще выступят на стороне ордынцев. Решение о переходе Оки стало неожиданным не только для Мамая. В русских городах, пославших свои полки на коломенский сбор, переход Оки с оставлением стратегического резерва в Москве был расценен как движение на верную смерть:

И когда услышали в городе Москве, и в Переяславле, и в Костроме, и во Владимире, и во всех городах великого князя и всех князей русских, что пошёл князь великий за Оку, то настала в Москве и во всех его пределах печаль великая, и поднялся плач горький, и разнеслись звуки рыданий

Русские города посылают воинов в Москву. Деталь ярославской иконы «Сергий Радонежский с житием».

На пути к Дону, в урочище Березуй, к русскому войску присоединились полки литовских князей Андрея и Дмитрия Ольгердовичей. Андрей был наместником Дмитрия во Пскове, а Дмитрий - в Переяславле-Залесском, однако, по некоторым версиям, они привели и войска из своих прежних уделов, бывших в составе Великого княжества Литовского - соответственно Полоцка, Стародуба и Трубчевска. В последний момент к русскому войску присоединились новгородцы (в Новгороде в -1380 годах наместником был литовский князь Юрий Наримантович ). Полк правой руки, сформированный в Коломне во главе с Владимиром Андреевичем, выполнял затем в битве роль засадного полка, а Андрей Ольгердович в битве возглавил полк правой руки. Историк военного искусства Разин Е. А. указывает на то, что русская рать в ту эпоху состояла из пяти полков, однако, считает полк во главе с Дмитрием Ольгердовичем не частью полка правой руки, а шестым полком, частным резервом в тылу большого полка.

Русские летописи приводят следующие данные о численности русской армии: «Летописная повесть о Куликовской битве» - 100 тыс. воинов Московского княжества и 50-100 тыс. воинов союзников, «Сказание о Мамаевом побоище», написанное также на основе исторического источника - 260 тыс. или 303 тыс., Никоновская летопись - 400 тыс. (встречаются оценки численности отдельных частей русского войска: 30 тысяч белозёрцев, 7 или 30 тысяч новгородцев, 7 или 70 тысяч литовцев, 40-70 тысяч в засадном полку). Однако следует учитывать, что цифры, приводимые в средневековых источниках, обычно крайне преувеличены. Более поздние исследователи (Е. А. Разин и др.), подсчитав общее количество населения русских земель, учтя принцип комплектования войск и время переправы русской армии (количество мостов и сам период переправы по ним), останавливались на том, что под знамёнами Дмитрия собралось 50-60 тысяч воинов (это сходится с данными «первого русского историка» В. Н. Татищева о 60 тысячах), из них лишь 20-25 тысяч - войска непосредственно Московского княжества . Значительные силы пришли с территорий, контролировавшихся Великим княжеством Литовским, но в период -1380 годов ставших союзниками Москвы (Брянск , Смоленск , Друцк , Дорогобуж , Новосиль , Таруса , Оболенск , предположительно Полоцк , Стародуб , Трубчевск). С. Б. Веселовский считал в ранних своих работах, что на Куликовом поле было около 200-400 тысяч человек, но с течением времени пришёл к мнению, что в битве русская армия могла насчитывать только 5-6 тыс. человек . По мнению А. Булычёва, русское войско (как и монголо-татарское) могло составлять около 6-10 тысяч человек при 6-9 тысячах лошадей (то есть в основном это было кавалерийское сражение профессиональных всадников). С его точкой зрения согласны и руководители археологических экспедиций на Куликовом поле: О. В. Двуреченский и М. И. Гоняный. По их мнению, Куликовская битва была конным сражением, в котором с обеих сторон приняло участие около 5-10 тысяч человек, причём это было кратковременное сражение: около 20-30 минут вместо летописных 3 часов. В московском войске были как княжьи дворы , так и городовые полки Великого княжества Владимирского и Московского.

Войско Мамая

Критическая ситуация, в которой оказался Мамай после битвы на реке Воже и наступления Тохтамыша из-за Волги к устью Дона, заставила Мамая использовать все возможности для сбора максимальных сил. Есть любопытное известие, будто советники Мамая говорили ему: «Орда твоя оскудела, сила твоя изнемогла; но у тебя много богатства, пошли нанять генуэзцев, черкес, ясов и другие народы » . Также в числе наёмников названы мусульмане и буртасы . По одной из версий , весь центр боевого порядка ордынцев на Куликовом поле составляла наёмная генуэзская пехота, конница стояла на флангах. Встречается информация о численности генуэзцев в 4 тыс. человек и о том, что за участие в походе Мамай расплатился с ними участком крымского побережья от Судака до Балаклавы.

Битва

Место битвы

Из летописных источников известно, что сражение происходило «на Дону усть Непрядвы ». При помощи методов палеогеографии учёные установили, что «на левом берегу Непрядвы в то время находился сплошной лес». Принимая во внимание, что в описаниях битвы упоминается конница , учёные выделили безлесный участок близ слияния рек на правом берегу Непрядвы, который ограничен с одной стороны реками Доном, Непрядвой и Смолкой, а с другой - оврагами и балками, вероятно, существовавшими уже в те времена. Экспедиция оценила размер участка боевых действий в «два километра при максимальной ширине восемьсот метров». В соответствии с размерами локализованного участка пришлось скорректировать и гипотетическую численность участвующих в сражении войск. Была предложена концепция об участии в сражении конных соединений по 5-10 тысяч всадников с каждой стороны (такое количество, сохраняя способность маневрировать, могло бы разместиться на указанном участке). В московском войске это были в основном княжьи служилые люди и городовые полки .

Долгое время одной из загадок являлось отсутствие захоронений павших на поле боя. Весной 2006 года археологическая экспедиция использовала георадар новой конструкции, который выявил «шесть объектов, расположенных с запада на восток с интервалом 100-120 м» По версии учёных, это и есть захоронения погибших. Отсутствие костных останков учёные объяснили тем, что «после битвы тела погибших закапывались на небольшую глубину», а «чернозём обладает повышенной химической активностью и под действием осадков практически полностью деструктурирует тела погибших, включая кости». При этом полностью игнорируется возможность застревания в костях павших наконечников стрел и копий, а также наличия у погребённых нательных крестов, которые, при всей «агрессивности» почвы, не могли исчезнуть совершенно бесследно. Привлечённые к экспертизе сотрудники, занимающиеся судебно-медицинской идентификацией личности, подтвердили наличие праха, но «не смогли установить, является ли прах в пробах останками человека или животного». Поскольку упомянутые объекты представляют собой несколько абсолютно прямых неглубоких траншей, параллельных друг другу и длиной до 600 метров, они с такой же вероятностью могут являться следами какого-либо агротехнического мероприятия, например, внесения в почву костной муки. Примеры исторических битв с известными захоронениями показывают устройство братских могил в виде одной или нескольких компактных ям.

Отсутствие значимых находок боевого снаряжения на поле боя историки объясняют тем, что в средние века «эти вещи были безумно дорогими», поэтому после сражения все предметы были тщательно собраны. Подобное объяснение появилось в научно-популярных публикациях в середине 1980-х годов, когда в течение нескольких полевых сезонов, начиная с юбилейного 1980 года, на каноническом месте не было сделано никаких находок, хотя бы косвенно связанных с великой битвой, и этому срочно требовалось правдоподобное объяснение.

В начале 2000-х годов схема Куликовской битвы, впервые составленная и опубликованная Афремовым в середине XIX века, и после этого кочующая 150 лет из учебника в учебник без какой-либо научной критики, была уже кардинально перерисована. Вместо картины эпических масштабов с длиной фронта построения в 7-10 вёрст была локализована относительно небольшая лесная поляна, зажатая между отвершков оврагов. Длина её составила около 2 километров при ширине в несколько сот метров. Использование для сплошного обследования этой площади современных электронных металлодетекторов позволило за каждый полевой сезон собирать представительные коллекции из сотен и тысяч бесформенных металлических обломков и осколков. В советское время на этом поле велись сельскохозяйственные работы, в качестве удобрения применялась разрушающая металл аммиачная селитра . Тем не менее, археологическим экспедициям удаётся делать представляющие исторический интерес находки: втулку, основание копья , кольчужное колечко, обломок топора , части оторочки рукава или подола кольчуги , сделанные из латуни ; панцирные пластины (1 штука, аналогов не имеет), которые крепились на основе из кожаного ремешка .

Подготовка к битве

Для навязывания противнику решающей битвы в поле ещё до подхода союзных Мамаю литовцев или рязанцев, а также чтобы использовать водный рубеж для защиты собственного тыла в случае их подхода русские войска перешли на южный берег Дона и уничтожили за собой мосты.

Вечером 7 сентября русские войска были выстроены в боевые порядки. Большой полк и весь двор московского князя встали в центре. Ими командовал московский окольничий Тимофей Вельяминов. На флангах стали полк правой руки под командованием литовского князя Андрея Ольгердовича и полк левой руки князей Василия Ярославского и Феодора Моложского. Впереди перед большим полком стал сторожевой полк князей Симеона Оболенского и Иоанна Тарусского. В дубраву вверх по Дону был поставлен засадный полк во главе с Владимиром Андреевичем и Дмитрием Михайловичем Боброком-Волынским . Считается, что засадный полк стоял в дубраве рядом с полком левой руки, однако, в «Задонщине» говорится об ударе засадного полка с правой руки. О делении на полки по родам войск неизвестно.

Ход битвы

Куликовская битва. Миниатюра из летописи XVII века

Утро 8 сентября было туманным. До 11 часов, пока туман не рассеялся, войска стояли готовыми к бою, поддерживали связь («перекликались ») звуками труб. Князь вновь объезжал полки, часто меняя лошадей. В 12 часов показались на Куликовом поле и татары. Битва началась с нескольких небольших стычек передовых отрядов, после чего состоялся знаменитый поединок татарина Челубея (или Темир-бея) с иноком Александром Пересветом . Оба поединщика пали мёртвыми (возможно, этот эпизод, описанный только в «Сказании о Мамаевом побоище» , является легендой). Далее последовал бой сторожевого полка с татарским авангардом, возглавляемым военачальником Теляком (в ряде источников - Туляк). Дмитрий Донской сначала был в сторожевом полку , а затем встал в ряды большого полка, поменявшись одеждой и конём с московским боярином Михаилом Андреевичем Бренком, который затем сражался и принял смерть под знаменем великого князя.

«Сила велика татарская борзо с шоломяни грядуще и ту пакы, не поступающе, сташа, ибо несть места, где им разступитися; и тако сташа, копиа закладше, стена у стены, каждо их на плещи предних своих имуще, предние краче, а задние должае. А князь велики такоже с великою своею силою русскою з другого шоломяни поиде противу им » . Бой в центре был затяжной и долгий. Летописцы указывали, что кони уже не могли не ступать по трупам, так как не было чистого места. «Пешаа русскаа великаа рать, аки древеса сломишися и, аки сено посечено, лежаху, и бе видети страшно зело… » . В центре и на левом фланге русские были на грани прорыва своих боевых порядков, но помог частный контрудар, когда «Глеб Брянский с полками владимирским и суздальским поступи через трупы мёртвых» . «На правой стране князь Андрей Ольгердович не единою татар нападши и многих избил, но не смеяша вдаль гнатися, видя большой полк недвижусчийся и яко вся сила татарская паде на средину и лежи, хотяху разорвати » . Основной удар татары направили на русский полк левой руки, он не удержался, оторвался от большого полка и побежал к Непрядве, татары преследовали его, возникла угроза тылу русского большого полка.

Владимир Андреевич, командовавший засадным полком, предлагал нанести удар раньше, но воевода Боброк удерживал его, а когда татары прорвались к реке и подставили засадному полку тыл, приказал вступить в бой. Удар конницы из засады с тыла на основные силы ордынцев стал решающим. Татарская конница была загнана в реку и там перебита. Одновременно перешли в наступление полки Андрея и Дмитрия Ольгердовичей. Татары смешались и обратились в бегство.

Ход боя переломился. Мамай, наблюдавший издали за ходом сражения, бежал с малыми силами, как только засадный полк русских вступил в бой. У татар отсутствовали резервы, чтобы попытаться повлиять на исход боя или хотя бы прикрыть отступление, поэтому всё татарское войско побежало с поля битвы.

Засадный полк преследовал татар до реки Красивой Мечи 50 вёрст , «избив » их «бесчисленное множество ». Вернувшись из погони, Владимир Андреевич стал собирать войско. Сам великий князь был контужен и сбит с коня, но смог добраться до леса, где и был найден после битвы под срубленной берёзой в бессознательном состоянии .

Оценки потерь

Летописцы сильно преувеличивают число погибших ордынцев, доводя его до 800 тыс. (что соответствует оценке всего войска Мамая) и даже до 1,5 млн человек. «Задонщина» говорит о бегстве Мамая сам-девять в Крым, то есть о гибели 8/9 всего войска в битве.

Ордынцам при виде удара засадного полка приписывается фраза «молодые с нами бились, а доблии (лучшие, старшие) сохранились» . Сразу после битвы была поставлена задача пересчитать, «сколько у нас воевод нет и сколько молодых (служилых) людей». Московский боярин Михаил Александрович сделал печальный доклад о гибели более 500 бояр (40 московских, 40-50 серпуховских , 20 коломенских, 20 переяславских, 25 костромских, 35 владимирских, 50 суздальских , 50 нижегородских, 40 муромских , 30-34 ростовских, 20-23 дмитровских, 60-70 можайских , 30-60 звенигородских , 15 углицких, 20 галицких, 13-30 новгородских, 30 литовских, 70 рязанских), «а молодым людям (младшим дружинникам) и счёта нет; но только знаем, погибло у нас дружины всей 253 тысячи, а осталось у нас дружины 50 (40) тысяч». Также погибло 12 белозёрских и двое тарусских князей, среди погибших упоминаются Семён Михайлович и Дмитрий Монастырёв, о гибели которых известно также соответственно в битве на р. Пьяне в 1377 году и битве на р. Воже в 1378 году . В общей сложности погибло около 60 % всего командного состава русского войска. Е. А. Разин полагал, что в Куликовской битве со стороны русского войска погибло ок.25-30 тысяч человек. А. Н. Кирпичников сделал осторожное предположение, что в сражении могло погибнуть около 800 бояр и 5-8 тысяч человек. А.Булычёв на основе исследования аналогичных сражений в средневековой Европе сделал предположение, что русское войско могло потерять около трети всех воинов.

После битвы

Наличие в русском войске сурожан в качестве проводников даёт основание предполагать о намерении командования русской рати осуществить поход вглубь степей, в которых кочевали татары. Но победу на Куликовом поле не удалось закрепить полным разгромом Золотой Орды. Для этого не было ещё достаточных сил. Учтя большие потери русской рати и опасность похода вглубь степей с небольшими силами, командование приняло решение возвратиться в Москву

Когда обозы, в которых повезли домой и многочисленных раненых воинов, отстали от главного войска, литовцы князя Ягайло добивали беззащитных раненых . Основные силы Ягайла в день битвы находились всего в 35-40 км западнее Куликова поля. С временем похода Ягайла связывают потерю своего прежнего удела Дмитрием Ольгердовичем (удел был передан Ягайлом его младшему брату Дмитрию-Корибуту).

Некоторые рязанцы в отсутствие своего князя, выдвинувшегося со своим войском на юг, также грабили обозы, возвращающиеся в Москву с Куликова поля через Рязанскую землю . Однако, уже в 1381 году Олег Рязанский признал себя «младшим братом» и заключил с Дмитрием антиордынский договор, аналогичный московско-тверскому договору 1375 года , и обещал вернуть захваченных после Куликовской битвы пленных .

Последствия

В результате разгрома основных сил Орды её военному и политическому господству был нанесён серьёзный удар. В полосу затяжного кризиса вступил другой внешнеполитический противник Московского великого княжества - Великое княжество Литовское. «Победа на Куликовом поле закрепила за Москвой значение организатора и идеологического центра воссоединения восточнославянских земель, показав, что путь к их государственно-политическому единству был единственным путем и к их освобождению от чужеземного господства»

Для самой Орды поражение Мамаевого войска способствовало её консолидации «под властью единого правителя хана Тохтамыша » . Мамай спешно собрал в Крыму остаток сил, собираясь снова изгоном идти на Русь, но был разбит Тохтамышем. После Куликовской битвы Орда много раз совершала набеги (Крымская Орда и при Иване Грозном сожгла Москву в 1571 году), но не решалась на битву с русскими в открытом поле . В частности, Москва была сожжена ордынцами спустя два года после битвы и была вынуждена возобновить выплату дани .

Память

С 9 по 16 сентября хоронили убитых; на общей могиле воздвигнута была церковь, давно уже не существующая. Церковь узаконила совершать по убиенным поминовение в Дмитриеву родительскую субботу , «пока стоит Россия».

Народ радовался победе и прозвал Дмитрия Донским , а Владимира Донским или Храбрым (по другой версии, великий московский князь Дмитрий Иванович получил почётное наименование Донской лишь при Иване Грозном ).

История изучения

Первым исследователем Куликова поля стал Степан Дмитриевич Нечаев (1792-1860). Коллекция сделанных им находок легла в основу Музея Куликовской битвы .

Историческая оценка

Историческая оценка значения Куликовской битвы неоднозначна. Можно выделить следующие основные точки зрения:

Согласно традиционной точке зрения, восходящей к Карамзину , Куликовская битва являлась первым шагом к освобождению русских земель от ордынской зависимости.
Сторонники православного подхода, вслед за неизвестным автором Сказания о Мамаевом побоище , видят в Куликовской битве противостояние христианской Руси степным иноверцам.
Крупнейший русский историк XIX века С. М. Соловьёв полагал, что Куликовская битва, остановившая очередное нашествие из Азии, имела то же значение для Восточной Европы, которое имели битва на Каталаунских полях 451 года и битва при Пуатье 732 года для Западной Европы.
Евразийский подход Гумилёва и его последователей видит в Мамае (в войске которого сражались крымские генуэзцы) представителя торговых и политических интересов враждебной Европы; московские же войска объективно выступили на защиту законного властителя Золотой Орды Тохтамыша . В такой трактовке Куликовская битва предстаёт всего лишь промежуточным этапом борьбы за власть внутри Золотой Орды, и вся предшествующая историографическая традиция полностью перечёркивается.

Объективно развитием идей Гумилёва являются построения ряда современных писателей (Набиев Р. Ф., 2001, 2010; Звягин 2010; В. Егоров 2011), утверждающих, что Куликовской битвы в её традиционном виде вообще не было. На самом деле, согласно реконструкциям этих авторов, московские войска принимали участие в весеннем походе Тохтамыш-хана (наряду с войсками иных княжеств и стран) и понесли в ходе боевых действий значительные потери. Носители этих взглядов игнорируют западноевропейские известия о Куликовской битве и утверждают, что «легенда» о ней является всего лишь результатом переосмысления событий идеологами растущего Московского государства и слабеющего Крымского ханства, а упоминания о битве якобы географчески соответствуют распространению влияния царской власти и РПЦ. Утверждают также, перелицовывая известные из летописей известия о событиях 1382 года, что Тохтамыш неоднократно поощрял Дмитрия за преданность и даже вернул на трон, несмотря на восстание против него москвичей.

Некоторые современные историки, отнюдь не разделяющие взгляды Гумилёва , всё-таки согласны с тем, что значение битвы сильно преувеличено в историографической традиции. В реалиях 1380 года ещё не могла идти речь об освобождении русских земель от власти Золотой Орды. Задачи московского правительства были гораздо более скромными: изменить в свою пользу расклад сил в регионе и возвыситься среди других русских княжеств, используя в своих интересах затяжной внутриполитический конфликт в Орде.

См. также

Примечания

Научная и публицистическая литература

Ашурков В. Н. На поле Куликовом. - Тула: Приокское кн. изд-во, 1980. - 135 с.
Буганов В. И. Куликовская битва. - М .: Педагогика, 1985. - 112 с. - (Ученые - школьнику).
Гумилёв, Л. Н. Эхо Куликовской битвы // Огонёк . - 1980. - № 36. - С. 16-17.
Дегтярев А. Я., Дубов И. В. От Калки до Угры. - Л. : Детская литература, 1980. - 159 с.
Журавель А. В. Аки молниа в день дождя. В 2-х книгах. - М .: Русская панорама, Русское историческое общество , 2010. - Т. 1-2. - 2000 экз. - ISBN 978-5-93165-177-4 , ISBN 978-5-93165-178-1 , ISBN 978-5-93165-179-8
Задонщина ; Летописная повесть о Куликовской битве ; Сказание о Мамаевом побоище // Библиотека литературы Древней Руси / РАН. ИРЛИ; Под ред. Д. С. Лихачева, Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева, Н. В. Понырко. - СПб. : Наука, 1999. - Т. 6: XIV – середина XV века. - 583 с.
Звягин Ю. Ю. Загадки поля Куликова . - М .: Вече, 2010. - Т. 368. - (Тайны Земли Русской). - 5000 экз. - ISBN ISBN 978-5-9533-4527-9
Каргалов В. В. Куликовская битва. - М .: Воениздат , 1985. - 126 с. - (Героическое прошлое нашей Родины).
Каргалов В. В. Конец ордынского ига. - М .: Наука, 1985. - 152 с. - (Страницы истории нашей Родины).
Каргалов В. В. Полководцы X-XVI вв. - М .: Изд-во ДОСААФ СССР, 1989. - 334 с.
Карнацевич В. Л. 100 знаменитых сражений. - Харьков, 2004.
Карышковский П. О. Куликовская битва. - М .: Госполитиздат, 1955. - 64 с.
Кирпичников А. Н . Куликовская битва / Под ред. акад. Б. А. Рыбакова ; Институт археологии АН СССР. - Л. : Наука . Ленингр. отд-ние, 1980. - 124 с.
Кузьмин А. Г. Куликовская битва и нашествие Тохтамыша. Их последствия // Портал «Слово» .
Куликовская битва: (К 585-летней годовщине) // Календарь знаменательных и памятных дат по Тульской области на 1965 год. - Тула, 1965. - С. 54-56. - Библиогр.: 7 назв.
Куликовская битва: Сб. ст. под ред. Л. Г. Бескровного . - М .: Наука, 1980. - 320 с.
Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. Мат-лы юбилейной науч. конференции: Сб. ст. под ред. Б. А. Рыбакова . - М .: Изд-во Моск. ун-та, 1983. - 312 с.
Куликовская битва в истории России: Сб. ст. - Тула: Левша, 2006. - 256 с.
Мерников А. Г., Спектор А. А. Всемирная история войн. - Минск, 2005.
Митяев А. В. Ветры Куликова поля. - М .: Детская литература, 1986. - 319 с.
Памятники Куликовского цикла / ИРИ РАН ; Гл. ред. ак. РАН Б. А. Рыбаков , ред. д.и.н. В. А. Кучкин . - СПб. : Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ, 1998. - 410 с. - 1500 экз. - ISBN 5-86789-033-3
Петров А. Е. Куликово поле в исторической памяти: формирование и эволюция представлений о месте куликовской битвы 1380 г // Древняя Русь. Вопросы медиевистики . - 2003. - № 3 (13). - С. 22-30.
Петров А. Е. Туман над полем Куликовым // Вокруг света . - 2006. - № 9 (2792), сентябрь.

Давайте продолжим тему …

Куликовская битва 1380 года традиционно считается одной из крупнейших битв позднего Средневековья и по значению, и по размаху. Не касаясь первого, остановимся подробнее на втором её аспекте – размахе, попытавшись дать оценку численности войска, выставленного Дмитрием Ивановичем и его вассалами на Куликовом поле.

В условиях, когда не сохранилось ни точных указаний относительно мобилизационного потенциала северо-восточных русских княжеств, ни войсковых реестров, ни тем более росписи русских «полков» в битве, любые рассуждения относительно численности войска Дмитрия Ивановича и его союзников будут носить оценочный характер. Однако, обсуждение этой проблемы позволит определить некоторые рамочные ограничения, внутри которых численность коалиционного войска может быть считаться более или менее разумной, не фантастической и будет близка к реальной.

В отечественной историографии Куликовской битвы разброс оценок численности русского войска очень велик – от 100-150 тыс. до 30-50 или даже менее 1 тыс. бойцов.

Так сколько же было на самом деле?

Дореволюционная историческая наука придерживалась первого значения. Так, В.Татищев приводит в своей «Истории Российской» цифру в 400 тыс., М.Щербатов – 200 тыс, Н.Карамзин полагал, что рать Дмитрия Ивановича насчитывала «более 150 тысяч всадников и пеших. Столько же дает и С.Соловьев, который сравнивает сражение с «побоищем Каталонским, где полководец римский спас Западную Европу от гуннов». В «слишком 100 тысяч» определял численность рати Дмитрия Ивановича Д.Иловайский. Этой же точки зрения придерживались и русские военные историки, например, П.Гейсман и авторы коллективного труда по русской военной истории «Русская военная сила».

В советской историографии длительное время господствовала старая оценка численности русского войска в 100-150 тыс. бойцов. Так полагали, к примеру, авторы коллективных «Очерков истории СССР», ссылавшиеся при этом на летописные свидетельства, и Л.Черепнин. Этой же цифры много позже придерживался в очерке «Военное искусство» в коллективном труде «Очерки русской культуры XIII-XV веков» Б.Рыбаков.

Между тем ещё Е.Разин в своей классической «Истории военного искусства» пришёл к выводу, что «общая численность русской рати, вероятно, не превышала 50-60 тыс. человек». Эту оценку пересмотрел в сторону дальнейшего уменьшения один из наиболее авторитетных специалистов по истории русского военного дела эпохи Средневековья, А.Кирпичников. Он полагал, что на Куликовом поле собралось со стороны Дмитрия Ивановича самое большее 36 тыс. ратников, поскольку армия большей численности (100 или более тыс.) представляла бы собой «неуправляемую толпу людей, только мешающих друг другу». Особняком стоит мнение С.Веселовского, который отмечал, что на Куликовом поле было с русской стороны 5-6 тыс. чел. «во фронте». Сегодня сделаны попытки ещё более радикального пересмотра численности русской рати. Например, А.Булычев полагал, что в русском войске могло быть около 1-1,5 тыс. всадников, а вся рать вместе со слугами и обозниками составляла 6-10 тыс. чел.

Такой разброс оценок неудивителен, учитывая неудовлетворительное состояние источников по истории кампании 1380 года. На первый взгляд, их сохранилось достаточно много – это и летописные свидетельства, и литературные произведения. Но их ценность отнюдь неравнозначна. Касаясь первой группы источников, летописей, то здесь необходимо отметить, что первый, краткий, вариант летописного сказания о сражении, размещённый первоначально на страницах Троицкой летописи, написанной в Москве – «О великом побоище, иже на Дону», появляется в начале XV века, т.е очень скоро после самого сражения. До нас этот рассказ дошёл в Рогожском летописце и в Симеоновской летописи. Примерно в это же время составлен был и рассказ, помещённый на страницах Новгородской первой летописи младшего извода. Но, увы, все эти летописные свидетельства не дают практически никакой конкретной информации о чисто военных аспектах сражения. Пространная летописная повесть, содержащаяся, к примеру, в Воскресенской летописи, была создана много позже и несёт на себе отпечаток влияния сформировавшейся к тому времени литературной традиции освещения Куликовской битвы и носит ярко выраженный публицистический характер.

Более интересными, на первый взгляд, представляются литературные памятники – прежде всего «Задонщина» и знаменитое «Сказание о Мамаевом побоище». Первый памятник был создан, как полагают многие исследователи, в конце 1380-х или в самом начале 1390-х, т.е. непосредственно сразу после битвы. Однако, увы, в первоначальном виде до нас она не дошла и в силу особенностей жанра ни «Задонщина», ни тем более позднее «Сказание», созданное, видимо, в конце XV или в самом начале XVI века, не внушают доверия. Обрисовывая в целом достаточно полно общую картину событий, они дают явно завышенные цифры о количестве бойцов с обеих сторон. Так, «Задонщина» (по Синодальному списку) дает нам цифру в 300 тыс. «кованой рати», а «Сказание» (в Киприановской редакции) – и вовсе 400 тыс. «воиньства конного и пешего».

И поскольку имеющиеся в нашем распоряжении источники не позволяют сделать каких-либо определённых выводов о численности русского войска на Куликовом поле, остается прибегнуть к расчётам, исходя из косвенных свидетельств как современных источников, содержащих более или менее точные сведения об особенностях военного дела того времени, так и данных археологии и палеогеографии.

Для того, чтобы составить представление о примерных рамочных значениях численности рати Дмитрия Ивановича, можно посмотреть численность воинских контингентов, которыми располагали князья и отдельные «земли» в конце XIV – 1-й половине XV веков.

Применительно к 1-й половине XV века такие данные есть, и они представляются достаточно правдоподобными. Так, 3 июля 1410 года 150 русских воинов под началом воеводы нижегородского князя Данилы Борисовича Семена Карамышева и столько же татаринов царевича Талычя взяли и дотла разграбили Владимир. Соперник Василия Тёмного Дмитрий Шемяка имел в 1436 году около 500 дворян.

Литовский князь Острожский в 1418 году освободил литовского же князя Свидригайло из заключения с 500-ми же «дворянами». Другой же литовский князь, Александр Чарторыйский, не желая присягать Василию II, в 1461 году покинув Псков и увёл с собою «…двора его кованой рати боевых людеи 300 человекъ, опричь кошовых…».

Псковичи в 1426 году, во время конфликта с великим князем литовским Витовтом, послали на помощь осаждённой Опочке «снастной рати» 50 человек, а главная псковская рать во главе с посадниками Селивестром Леонтьевичем и Федором Шибалкиным вступили в бой с войсками Витовта, имея в своём распоряжении 400 бойцов. Князь Василий Юрьевич в 1435 году взял Вологду, имея «дружины» 300 чел.

Спустя 10 лет, зимой 1444-45 годов на западные рубежи Московского государства в отместку за поход русских на калужские места пришли литвины. Вдогон за ними пошли дворяне удельных князей можайского 100 человек, верейского – ещё 100 и боровского – 60 чел. По другим данным их было всего 300. Литовские же хроники говорят о 500 москвичах.

Наконец, в печально знаменитом сражении под Суздалем летом 1445 года, в котором Василий II был разбит татарами и пленён, его «полк» вместе с «полками» его вассалов князей Ивана Можайского, Михаила Верейского и Василия Серпуховского насчитывал менее 1 тыс. всадников, а пришедший ним на помощь владимирский «полк» воеводы Алексея Игнатьевича насчитывал 500 бойцов. Противостоявших им татаринов было, по сообщению летописца, 3,5 тыс.

Т.о., численность «полков» в 1-й половине XV века, т.е. фактически сразу после Куликовской битвы измеряется сотнями, в лучшем случае немногим более 1-й тыс. бойцов. Княжеские «дворы» насчитывают по нескольку сот всадников, обычно от 300 до 500, но не более, владимирский «городовой» «полк» (а Владимир – город не из последних в этих местах) – тоже 500, отдельные же отряды мелких вотчинников с уделов не превышают и сотни.

Зная примерный порядок цифр (десятки и сотни, но никак не тысячи воинов), обратимся теперь к составу русского войска. Последняя по времени и наиболее обоснованная попытка проанализировать его была сделана А.Горским. Сопоставив содержащиеся в летописях и повестях сведения о составе рати Дмитрия Ивановича и сличив их с данными походов 1375 и 1386/1387 годов, исследователь пришел к выводу, что в состав рати Димитрия вошли отряды от Москвы, Коломны, Звенигорода, Можайска, Волока, Серпухова, Боровска, Дмитрова, Переяславля, Владимира, Юрьева, Костромы, Углича, Галича, Бежецкого верха, Вологды, Торжка, а также воинские контингенты, выставленные княжествами Белозерским, Ярославским, Ростовским, Стародубским, Моложским, Кашинским, Вяземско-Дорогобужским, Тарусско-Оболенским и Новосильским. К ним необходимо добавить также «дворы» князей-изгоев Андрея и Дмитрия Ольгердовичей и Романа Михайловича Брянского, и, возможно, отряд новгородцев.

Не исключал А.Горский также и участия в сражении (в полку Владимира Андреевича) отрядов из Елецкого и Муромского княжеств, а также с Мещёры. Анализ сведений наиболее ранних источников дает несколько иные, меньшие значения – 9 княжеских «дворов» и 12 «земельных» «полков» и, возможно, рязанцы (прончане – ?) и новгородцы.

Приняв во внимание эти данные и сведения о численности «дворов» и «земельных» «полков» (очень грубо считая княжеские «дворы» за 500 всадников каждый, а «земельные» «полки», составленные из мелких вотчинников, по 100), можно предположить, что общее количество выставленных Дмитрием Ивановичем ратников находилось между 6 и 15 тыс. человек.

Разброс очень большой. Сузить эти рамки позволяет знания, которыми мы располагаем на сегодняшний день относительно характера места сражения.

Обе рати были, скорее всего, конными. Настоящая пехота, пешцы, на Куликовом поле вряд ли присутствовала. Выдержать в течение нескольких дней 30-км марши непрофессиональное «земское» ополчение, собираемое время от времени и не имеющее соответствующей подготовки, было неспособно (если только оно не было посажено на телеги для большей маршевой скорости – такая практика, судя по более поздним временам, существовала. Но в таком случае оно неизбежно будет малочисленным). Возможно, что часть русских всадников могла спешиться. Это маловероятно, хотя полностью исключить такой вариант нельзя. Во всяком случае, среди находок оружия на Куликовом поле найден наконечник одной рогатины, которая была вооружением русских пешцев.

Можно с высокой степенью уверенности утверждать, что и для 15-16 тыс. войска Куликово поле было слишком мало – при размерах поля 1,5 на 1 км более или менее свободно действовать на нем могли в лучшем случае примерно 5-6 тыс. всадников (т.е. мы видим цифру, названную в порядке предположения С.Веселовским). Эту цифру мы и считаем наиболее отвечающей как условиям боя, так и тактике того времени, а, значит, и наиболее вероятной. И если полагать названные в «Задонщине» и в т.н. «Синодике Успенского собора», который был опубликован Н.И. Новиковым, списки русских потерь (11 воевод и примерно 400-500 «бояр», т.е. мелких вотчинников, являвшихся под княжеские знамена «конно, людно и оружно», во главе небольшой, 3-5 чел. свиты) соответствующими в общих чертах действительности, то потеря в битве только убитыми не менее 10% опытных, профессиональных воинов, подготовка которых длилась десятилетиями, должна была расцениваться как очень тяжелая.